АВТОР:  ЕЛЕНА ФРОЛОВА-БАГРЕЕВА

Сицилия

Шикарная итальянская ручка, взятая у портье, которую хочется немедленно опробовать, написать в блокнот какую-нибудь фразу и подивиться тому, как хорошо она расставляет слова. На ней тоже пять звёзд, как на коньячной этикетке. Но, как сказал один великий писатель, «это должна быть настоящая простая фраза, а за ней уже должно идти все остальное». И если упорно думать о ней, искать эту фразу, её не будет. Она должна рождаться сама собой.
На веранде гостиницы оливковые ветви отражаются в стекле столика, и муравей суетливо бегает по липкому стеклу в надежде найти выход. Наблюдаю за ним, продолжая искать настоящую фразу. Видимо, он упал на пятизвездочное стекло с оливковой ветки. Я люблю оливы. Пожалуй, это единственное, что я люблю здесь. Они напоминают мне об Испании. При порыве ветра листья оливы поворачиваются бархатной серебристой стороной и похожи на чешуйчатую морскую воду. Чем внимательней наблюдаешь, тем понятней всё становится — муравьи, спускаясь по оливе, забираются по плетеным ножкам столика, заползают на стеклянный столик и… попадают в ловушку. Стекло обманчиво. Нахожу своего муравья. Он замер, будто оцепенел в тени оливы.
Все мои друзья с утра выпили шампанского и разбрелись по плетеным креслам в ожидании обещанной прогулки. В двадцати метрах колышется море, волна с пенным шипом набегает на гальку. Бело-синяя яхта корабельной рындой приглашает нас покинуть кресла. Я неохотно спускаюсь с веранды, подспудно настроенная на какой-нибудь знак, держа на краешке сознания свое желание остаться под оливой.
На солнцепеке сидит сильно загоревший человек, укутанный в разноцветные одежды, и предлагает всем самодельные украшения. Улыбается измученно. Все на яхте застыли в ожидании меня. Сицилийцы не сводят с меня глаз, как я с муравья. Подхожу к продавцу украшений. Сажусь рядом с ним на песок. Машу прощально друзьям. Они понимают мой жест и дарят мне свободу. Я разглядываю браслеты с разноцветными камнями, какие-то цветные бусы. У него прекрасный английский. Ему немного за шестьдесят, он из Мексики. Я не спрашиваю, почему он покинул Мексику. Мы говорим о сицилийцах, сидящих на веранде в черных костюмах и белых рубашках. Их четверо. С их появлением все поднялись и покинули веранду. Официант бегает в суете, не зная что им принести. Ветер доносит обрывки разговора, я понимаю отдельные слова. Они изредка поглядывают на мои белокурые волосы. Я заплетаю косу и перекидываю ее на грудь. Мой продавец говорит, что это опасные люди и лучше на них не смотреть. И я вспоминаю, что мы на Сицилии, но мне всё равно. Мы говорим с ним о Мексике. Он оказался писателем. Говорим о Карпентьере, Кортасаре, Марио Варгас Льосе и… о Чехове. Он знает много больше меня, и меня это радует. Яхта удаляется к горизонту. Я радуюсь за своих друзей, за каждого из них и за всех разом. Мы сидим с торговцем-писателем на песке и смотрим на море. Он написал рассказ, и это привносит в моё состояние запах цветущих кактусов. Я прошу официанта принести нам воды с лимоном и лёгкого белого вина. Официант непонимающе, пренебрежительно выслушивает меня, но делает это. Лишён чаевых. Пять звезд его просто обязывают. Впрочем, я всё равно ему их дам. В выходной день он так же усядется у моря на песок и будет думать о том, как он ненавидит свою работу, но за сезон он должен заработать, чтобы протянуть зиму. Мы пьем вино и знаем, что больше не увидимся, и поэтому спокойны и понятны друг другу. Поднимается ветер, и мои волосы, расплетаясь, мешают пить вино. Мы смеёмся над этим, и он говорит, что я очень красивая, а я отвечаю, что он очень старый мексиканец. И снова становится легко и покойно.
Я выбираю браслет, протягиваю ему деньги. Он не берёт. Тогда я целую его в щёку, снимаю свой тегеранский браслет и вручаю ему. Вдруг кто-нибудь купит, решив, что он мексиканский. И только мы с продавцом будем знать, откуда он. Это будет наша с ним тайна. Он непременно напишет об этом рассказ, он обещает. Мы расстаемся с лёгкостью вина, не пожимая друг другу руки, а лишь взглядом. Взгляд гораздо важнее. Поднимаюсь на веранду, усаживаюсь в свое плетеное кресло. Четверо сицилийцев пьют воду из бутылки, поставленной в ведерко со льдом, и смотрят на меня. Их взгляды — как карманные ножи на пружине с убранным до поры лезвием. Они говорят о Роберте де Ниро. Я не хочу их слушать. И уже другие муравьи ищут выход из стеклянного обмана перевернутой отражением оливы. Я так и не написала «настоящей фразы», но, может быть, иногда важнее «всё остальное»?..
Страница 1 – 1 из 7