АВТОР:  МИХАИЛ КЛУШАНЦЕВ

  Королёв был не похож на типичного национального героя. По-бычьи исподлобья, быстро и строго взглянув на гостя, улыбнулся и молча, жестом руки, пригласил зайти. 
    Войдя вслед, он также по-деловому, нахмурившись, молча указал на стул напротив его огромного стола. Усталой походкой медленно обойдя его с другой стороны, сел в кресло: 
    – Какой у Вас вопрос, товарищ? Что-нибудь нужно? – и тут же, махнув рукой, буркнул:
    – Ах да… совсем забыл… фильм… извините, ради Бога… Павел Владимирович? … Я не ошибаюсь? 
    В этот момент в кабинет вошло несколько человек. Не обращая внимания на гостя, они развернули перед Королёвым большой лист ватмана. «Так…так… хорошо, а вот это убрать», – деловито обегая глазами какой-то чертёж, тихо, но тоном, не терпящим возражений, Генеральный давал указания. Что-то вычеркнул, размашисто расписался на полях и, не дожидаясь, пока его люди уйдут, встал и, увлекая Клушанцева, на ходу произнёс:  «Пошли в просмотровый» …

    Небольшой уютный кинозал был полон. У Клушанцева попросили кассеты с фильмом. Королёв сел где-то в среднем ряду со своими сотрудниками. 

Отец записал после той встречи: 

    – «… картина «Луна», кроме научной части, содержала и много научно обоснованной фантастики. Кадры были выполнены очень нарядно и показывали возможные пути освоения Луны человеком в ближайшее столетие. На экране сменялись красивые лунные города, роскошные научные станции, эффектный транспорт. Эти эпизоды вызвали тогда оживление в зале. Слышались и одобрительные возгласы, и насмешки. Сам Королев молчал. Я волновался все больше. Что он скажет? Ведь первое же его слово сразу определит и оценку картины, и ее судьбу. 

      Зажегся свет. И тут я увидел совсем другого Королева. Где его усталость? Куда делась угрюмость? Со стула буквально вскочил, бодро вышел вперед и начал вести обсуждение удивительно простой, веселый, увлеченный человек. Да и нельзя назвать обсуждением то, что происходило. Шла веселая, оживленная беседа. Все в зале — несколько космонавтов, ученые, инженеры и остальные сотрудники — чувствовали себя свободно, высказывались не стесняясь. Королев вел себя как равный среди равных, спорил, смеялся, шутил. Чувствовалась чудесная, дружеская атмосфера, царившая в этом коллективе…».

   Королёв, крепко пожал руку Клушанцеву и сказал:
     – Если будут ругать — не слушайте, ничего в картине не переделывайте. Хорошая картина. Очень хорошая… – и увел Клушанцева обратно к себе. 

    Они долго беседовали вдвоём в дальнем углу большого кабинета у окна в мягких глубоких креслах. Пили чай. Никто не смел потревожить их. Королёв приказал ни с кем не соединять его в ближайший час. 
    Они уже говорили часа два… 

    Как оказалось, опять почти мистика, – оба давно были готовы к этой первой встрече. Королёву не просто понравился фильм. Он понял и принял Клушанцева. Между ними почти мгновенно образовалась дуга полного единомыслия: оба были творцами, генераторами идей, мечтателями. Практически одного возраста – Королёв всего на пару лет старше. Их жизнь вместила две революции, две мировых войны, не забытое ими обоими отвратительное клеймо «врага народа». Пройти все это, сохранить свое “я”, не отступаясь от мечты, которая настигла тебя в юные годы, способны были только такие уникальные характеры, как у тех двоих, что сидели друг против друга на виду у засыпающей за окном Москвы.
    Хозяин кабинета пододвинул ближе к гостю блюдце с наколотым сахаром. Сам тоже взял себе очередной кусочек «на зуб», но сморщился от боли и схватился ладонью за челюсть. На тревожный взгляд гостя отмахнулся: 
    – А … довоенная травма головы.

    Оба затихли. Клушанцев тактично отвёл взгляд к окну. Королёв сдвинул брови, насупился. Ждал, когда боль уйдёт. Он не мог поделиться с гостем истинной её причиной. Старался не вспоминать, загоняя себя на работе до изнеможения, не давая себе расслабиться.
    В этой паузе их разговора уместно сделать моё, авторское отступление, рассказав, что же за причина была той сильной головной боли у Королёва.
    Вспомним, для начала, что говорила об этом Наталья Королёва – дочь Сергея Павловича7). После частичного рассекречивания некоторых архивов НКВД 8) вся информация её воспоминаний полностью подтвердилась.
    Королёв не мог забыть своего ареста 27 июня 1938-го по обвинению во вредительстве. Вечно будет помнить следователя, чекиста-куратора Николая Михайловича Шестакова, кричавшего ему: «Нашей стране ваша пиротехника и фейерверки не только не нужны, но даже и опасны… ты конструируешь ракету, чтобы убить товарища Сталина…». Следователь пытал его тогда на допросах и ударом графина сломал Королёву обе челюсти. А что он пережил, услышав свою фамилию в списке лиц, подлежащих суду Военной коллегии Верховного суда СССР, по первой (расстрельной) категории?! Список был завизирован Сталиным, Молотовым, Ворошиловым и Кагановичем. Благо, тогда повезло – суд присудил ему только 10 лет исправительных трудовых лагерей. Оттрубив год на «общих работах» золотого прииска на Колыме, он был направлен в московскую спецтюрьму НКВД «Центральное Конструкторское Бюро 29», где под руководством А. Н. Туполева, также заключённого, разрабатывал бомбардировщики Пе-2 и Ту-2, аэроторпеды и ракетный перехватчик. Практически все инженеры этого ракетного научно- исследовательского «института» были впоследствии расстреляны, в том числе начальник Королёва Иван Клейменов и конструктор «Катюш» Георгий Лангемак.  А Королёв остался в живых случайно и был освобождён только в 1944-ом….

    Совершенно очевидно, что не мог Королёв поделиться с гостем и тем, что полностью был реабилитирован всего за полгода до успешного запуска первого спутника – в апреле 1957-го.

    Сравним эту информацию с почти сегодняшней. Почувствуйте разницу!

    Вот так эта тяжелейшая страница жизни молодого Сергея Королёва прозвучала в изложении подполковника КГБ, назначенного Президентом России Путина В.В. на встрече со школьниками 1-го сентября 2015 года, когда он призывал юное поколение страны идти по стопам этого учёного и брать с него пример: 
    «…Тогда многим казалось чем-то абсолютно несерьезным, фантастикой то, что Королёв пытался делать. Ему пришлось буквально пробираться через непонимание, насмешки и скептическое отношение к своему увлечению, к своим планам. Но уже через несколько лет Королёв возглавит нашу космическую программу…» 
    Боль ушла. Королёв извинился за своё молчание и вернул беседу в деловое русло: 
    – Павел Владимирович, мы уже обсудили – и там, в зале , и здесь – вашу «Луну», но я, признаться, не могу забыть и Вашей «Дороги к звёздам». Прекрасный был фильм… Наши космонавты в своём отряде с удовольствием иногда её смотрят… Картина ведь вышла на экраны в 57-м одновременно с запуском нашего первого спутника. Это просто удивительно!
    Клушанцев глубоко вздохнул и развёл руками: 
    – Когда ещё в 56-ом я отстаивал наш сценарий в Главке и убеждал, что «мы на пороге новой эры…», чиновники категорически были против! Твердили нам, что тема не актуальна:  «Человек выйдет в космос лет через сто-двести… Пусть этой темой занимаются писатели-фантасты. У научно-популярного кино сейчас другие задачи, и лучше бы вы взялись за создание фильма о повышении урожайности сахарной свёклы…” Да, конечно, свёкла лучше… 

    Королёв улыбнулся и сочувственно вздохнул: 
    – К сожалению, и мне приходится часто воевать с подобными… Вы не представляете, как их много. На самом разном уровне, – и многозначительно взглянул куда-то вверх. –  Сколько сил и времени уходит на всё это.

    На минуту задумался. Затем, меняя тему, спросил: 
    – Вашим главным научным консультантом по обеим этим картинам был Тихонравов10). Хорошо работалось с ним? 

    – Прекрасно!.. Михаил Клавдиевич нам очень помог. К сожалению, он не разрешил указывать его в титрах.

    – Он прав. Работа у нас такая… Но сейчас я не об этом, – Королёв улыбнулся и вальяжно откинулся на спинку своего кресла. – Вспомнил, как Вы особенно достоверно воспроизвели в «Дороге к звёздам» запуск в 33-ем году нашей первой жидкостной ракеты. 

    – Насколько я знаю, она была сконструирована именно им. Поэтому-то он и захотел присутствовать на той нашей съёмке в Крыму в Массандровском парке. 

 – Но Вы не знаете другого, – загадочно ещё раз улыбнулся Королёв, – что в запуске той ракеты принимал непосредственное участие и я. А Михаил Клавдиевич – моя правая рука все эти годы.
    – Послушайте, –  оторопел Клушанцев, – Я только сейчас понимаю, почему Михаил Клавдиевич тогда был так придирчив к внешнему виду актёров в этом эпизоде. Вероятно, в одном из них он хотел видеть Вас и запечатлеть на плёнке для истории. 

    Оба засмеялись. Королёв уже серьёзно добавил: 
    – Когда я смотрел впервые эти кадры, я не мог отделаться от мысли, что я тогда прозевал и пропустил на стартовую площадку кинооператора, и это его съёмка. Уверяю Вас, этот Ваш эпизод будут показывать по всему миру как чисто хроникальный!

   – Но в 33-ем году в кино ещё не было цветной печати, – заметил Клушанцев.

    – А, не важно, – успокоил Королёв. – Никто не заметит этого.

    Оба опять рассмеялись.

    – Ещё, признаюсь Вам, – Королёв приложил руку к груди, – меня поразили Вы лично. Как Вам удалось последние несколько лет создавать эту свою уникальную и очень достоверную киноэпопею параллельно с нами … Ни с инженерной, ни с научной точки зрения не вижу в Ваших картинах ошибок…  Как это можно было всё придумать и реализовать самостоятельно, опираясь только на открытые источники?.. Ваши знания и научная интуиция вызывают истинное уважение! 

    Королёв заверил отца, расставаясь, что эта встреча лишь начало их содружества. Так оно и оказалось.

Страница 2 – 2 из 4